Тайга и зона - Страница 13

Так уж устроен человек. Дай возможность отсрочить опасную развязку – и вцепишься в этот шанс зубами. А уж разум подыщет трусости подходящее, красивенькое объяснение. Карташ, например, успокоил себя тем, что если его преследуют, то преследователь, наверняка, заподозрит неладное, когда офицер вдруг откажется от попутного транспорта.

– Чего так поздно! Премий с вас давно не снимали! – сварливо заметил офицер внутренних войск, забираясь на дрезину.

– Скажи спасибо, начальник, что вообще поехали, – угрюмо отозвался Сашка-Ухарь. – Еле завёлся. Давай мне новую лайбу, будет тебе движение по графику. Сам, кстати, не жрамши. А меня-то кто пожалеет?!

Как и положено, Сашка-Ухарь тоже происходил из бывших сидельцев.

– С инспекцией? Людям доверию нет, начальник? – Сашка смял «беломорину», оставляя на мундштуке мазутные отпечатки пальцев.

– Как говорил товарищ Ленин, социализм – это учёт и контроль, – автоматически проговорил Алексей.

– А я уж и забыл. И про пахана твоего с погонялом Ленин, и про сицилизм… А вообще-то лихой был атаман, хоть и беспредельщик. Такую поляну хапанул – всего лишь с шайкой отморозков!

Продолжая болтать, Сашка опустил руку вниз, под сиденье…

Карташ дёрнулся, как от удара током. Из-под фуражки на висок побежала струйка пота.

Идиот! Осёл! Расслабился, как последний кретин! Сел на жопу ровно и забыл об опасности! Почему это, интересно, дрезинщик не может быть тем самым? Почему убийцей не может быть хорошо знакомый человек, на которого ни в жизнь не подумаешь?!

Сашка выудил тряпку, вытер руки, хотя что грязнее – руки или тряпка – сказать было непросто. И это ничего не значит. Трюку сто лет в обед. Возможно, он даёт привыкнуть к движению. А когда в пятый раз полезет туда же, под сиденье, то вытащит уже монтировку или гаечный ключ. Двинет, скинет под рельсы – вот тебе первоклассный несчастный случай. Потом плети что взбредёт в голову: или гражданин начальник внезапно выскочил на путь, или дрезина сошла с рельсов – а они ох и нередко сходят. – и ездок-офицерик неудачно фуражкой об рельс приложился…

Кругом тайга. Ехать им ещё минут десять, с каждым километром места будут всё глуше и безлюднее…

Карташ покосился на соседа. Тот замолчал, глядел вперёд, насвистывал какой-то мотивчик.

Сама безобидность.

Дребезжа и покачиваясь, дрезина катила наезженным маршрутом. Зелёной каймой тянулся по сторонам лес, вдоль насыпи валялись старые, деревянные шпалы, чьё место на этом участке уже занял бетон.

Когда показалась группа в оранжевых жилетках, кидающая лопатами щебень, Карташ не смог сдержать выдох.

– Жрать привезли! – донеслось сквозь скрежет подтормаживающей дрезины.

– Поздновато, япона мать…

– Кончай вкалывать!

– Притомился, начальник? – подмигнул ему Сашка-Ухарь.

– Да есть маленько, – сознался Алексей.

Спрыгнув на насыпь, Карташ обнаружил, что у него взмокла спина…

Только один человек не принял участия в стаскивании бачков с дрезины и в предобеденных хлопотах. Бригадир как лежал на груде старых шпал, когда остальные вкалывали, так и сейчас продолжал лежать. Поднялся, причём с показательной неторопливостью, лишь когда Карташ подошёл к его «рабочему» креслу.

– Волыним? – Это была ритуальная фраза, с которой Алексей неизменно начинал общение с бригадиром.

– Так ведь не положено, начальник, – ответ бугра тоже не блистал новизной.

– Ну, как норма? – Алексей присел на шпалы, вытащил сигареты, закурил, протянул пачку бригадиру – А куда она денется, твоя норма, – бугор от офицерского табачка отказываться не стал. – Благодарствую за дачку.

– Чего не летишь за стол?

– Ниче, пайку оставят.

Алексей равнодушно пожал плечами. Он знал, что бугор никогда не обедает со всеми вместе.

Также он знал, что тот любит осушить «малька» за обедом. Известно и кто привозит ему водчонку – Сашка-Ухарь и привозит. Иначе говоря – хоть сейчас устраивай шмон и накрывай малину.

Но наводить законность и порядок старлей не собирался. Тупая уставщина, равно как и излишнее либеральничанье до добра не доводят. Скользить требуется по тонкой срединной грани.

– Вот смотри, Степанов, – Алексей с удовольствием курил, отгоняя дымом комаров. – Ты здоровущий бугай, косая сажень, да ты бы полбригады один заменил. А ты отнимаешь у меня трудовую человеко-единицу – харчи зазря на тебя переводим.

Карташ, в общем, показал, что сегодня настроен поговорить. И бугор Степанов по кличке Мамай охотно поддержал настрой начальника.

Видно, от безделья бригадир притомился и готов был хоть с чёртом побалакать, лишь бы скрасить скуку.

– Если хочешь такого бугра, который будет работать, так лишишься догляду за твоими мужиками. Потому как не в авторитете будет твой прораб. А когда за работягой догляду нет, то он норовит отлынить. Как говорится, хрен с ней, с подковой, завтра докую. А с завтра переносит на послезавтра. Так что это с виду я вроде ни при делах, а попробуй убери меня отсюда – и привет твоей норме, здравствуй всякое баловство. Да и чё тебе переживать, начальник! Ты ж знаешь, норму у меня всегда получишь. Ну а фуфырь поставишь или пару пачек чая выкатишь, так и перевыполним за милую душу…

– Не, перевыполнять не требуется. Не на комсомольской стройке. Ты мне качество работ давай… А вот скажи, Степанов. Ты вот тут сидишь-лежишь, мысли, небось, думаешь. И не обидно, что дни и месяцы проходят так бездарно? Впустую. На шпалах, воняющих креозотом.

Сегодня Карташ был заметно разговорчивее обычного. А чему удивляться – надо ж дать преследователю время одолеть расстояние до места работ. А он, преследователь – если вообще существует в природе, – пойдёт сюда, пойдёт. Потому что офицер Карташ, скорее всего, отсюда отправится не в посёлок, а на зону. И значит, пойдёт он один, сперва по рельсам, потом по тайге. А такой шанс упускать глупо…